Aeterna aequitas. Коллекционер красочных миров.
Не сиюминутное. В первый и последний раз в ближайшее время. Спиралью закручивается время и пространство... хрусталь и вино морей... Шаманство и вызов духов тех, кто оберегал мою вселенную - моя охота... Началась.
Ты снимаешь вечернее платье,
стоя лицом к стене
и я вижу свежие шрамы
на гладкой как бархат спине.
Мне хочется плакать от боли
или забыться во сне
где твои крылья
которые так нравились мне?
С них все и началось... Ощущение чужого-главного, еще не народилось, но я чувствовала внутри надежно спрятаную дверь. Что-то собиралось появиться в моем мире... Где-то сентябрь и октябрь. Оценка себя, главный вопрос - уход от ответсвенности, путем осознания собственной неготовности к этому. Желание научится. Попытка жить, так как надо, так как говорят другие ... надо... надо.. надо..
Мне надо? Богу надо? Обществу надо? Чем оценивать необходимость? Все еще по привычке жила одним единственным шансом, одной единственной возможностью.. Ведь так не живут.. это психология выживающих... лишь бы как-нибудь.
Подспудно росло удивление - неужели можно по-другому.. Дверь с замком манила, но была высоко.. Для этого надо было открыть глаза и посмотреть в высь ночного неба. Я решилась, посмотрела - и голова закружилась от вышины и ощущения моего, там в пустоте. Вспомнить, то что было похоронено - крылья.
Но с воспоминанием о том, что была крылатой, пришло и то, что было запечатано ими - жажду, жажду невыносимую, притягательную и губительную. Ведь первый порог был преодолен - первую печать сняли близкие мне существа, просто потому, что во мне просыпался давным-давно искусситель. С каждым вновь отрощеным пером, жажда вылезала наружу, но ведь мне, казалось, что взлетев, я обязательно успею оторваться от тверди раньше, чем жажда успеет проскользнуть в сердце.
А чужое-главное все манило и манило...
где твои крылья
которые нравились мне
где твои крылья
которые нравились мне
Отращивая крылья, я снова могла видеть свет ночи в полную силу... но крылья слабы, крылья не слушаются. Крылья хандрят, болеют... В грудь впивались осколки неуверенности и собственного ничтожества. Так злится инвалид, который осознал себя калекой, что ноги не вернуть прямо сейчас, а ему так хочется пробежаться по песку, под луной, с любимой...
раньше у нас было время
теперь у нас есть дела
доказывать что сильный жрет слабых
доказывать что сажа бела
мы все потеряли что-то
на этой безумной войне
кстати где твои крылья
которые нравились мне
Перебираясь в перевалку, птица в душе звала и звала, безмолвным криком чаек ночи своих... Тех кого бросила сама, по собственной воле, соблазнившись сказкой о счастье на земле... Но никого не было, а волны не ласково, забивались в ранки между лопатками, и толкали на холодную гальку.
Попытка, еще, еще... ведь не выходит, но я все же поднимусь я все же посмотрю туда где в вышине заветная дверь, я ведь смогу хоть в душе дотянуться до замка, за которым чужое-главное.
Кто вы чужаки, приходящие на мой пляж - вы друзья или враги или... чужаки, то что хуже всего... Хуже ран и хуже неполета? Птицы со стальными крыльями я вас боюсь, я не вижу чувств в вашей сказке... Вам она не нужна.
Но не пришел никто к птице и не подарил свой крыло, как Айну. Все было проще... ветерок - призрак из прошлого, просто освободил из опутенок... Они почти не крепились, просто сдерживали полет.
Полет, полет со скоростью солнечного дождя, и лунного шторма, полет играющий в прятки со звездами... Но кто ты птица, кто? Ты слышишь... тебя зовут обратно в стаю. Но что это? В стае тоже есть чужаки со стальными крыльями... Здесь есть те, кто не нужен.. Да и дверь с чужим-главным позабыта. Что же ты птица оставила мечту, что толкает тебя в небо...
Ты вернулась на берег и постаралась попросить прощения у всего, что было, у гальки, что была твоим домом, и у волн что были тебе постелью и даже у ветерка, то так неосмотрительно освободил тебя. Но галька была как всегда холодна, а волны точили берег с тем же ритмом, ветерка же след простыл, на то он и ветер. Побережье всегда будет таким была ты здесь или нет...
Этот берег перестал быть для тебя родным, но и стая тебе была не нужна и ты снова испугано посмотрела в небо.. но где та дверь с чужим-главным? Ее не стало...
где твои крылья
которые нравились мне?
где твои крылья
которые нравились мне?
Ты яростно трепала свои крылья - зачем они нужны? Если в них нет толку, если они никому не принесли радости и восхищения, если никто не вспоминал их после заката, никто не хотел поймать воздух с запахом, который они приносили с полетом...
я не спрашиваю сколько у тебя денег
не спрашиваю сколько мужей
я вижу - ты боишься открытых окон
и верхних этажей
и если завтра начнется пожар
и все здание будет в огне
мы погибнем без этих крыльев
которые нравились мне
Ночью, когда уже было совсем поздно... белым покрывалом на пляж выпал снег, он накрыл птицу, убаюкивая своим холодом и близостью к черте, за которой будет уже все равно... И первый раз птице снилось, что она снова не одна, снова жива и за ее полетом наблюдают рыбаки, и маленький мальчик на пристани, мастерящий воздушного змея. В первый раз ей не снилась дверь к чужому-главному, в первый раз ее не тревожили мысли о стае...
Но холод снега был обманчив, он согрел птицу, не дал замернуть на холодном ветру, не дал заснуть последним сном. И вот она стояла и смотрела, как снег таял под лучами нового дня. Крылья, крылья висели обрывками, но в них была сила, сила подаренная забвеньем сказки, за которой она стала безкрылой.
Что делать, и в первый раз, без надежды на повторение погоды, с верой у конца сказки птица рванула прочь, прочь от родных берегов, прочь от волн - в горы, там где приютились отшельники ее прошлой жизни.
Но отшельники на то и отшельники, что пригревая ее в своем жилище, они чувствовали себя неютно, скованно. Они привыкли к одиночеству... Однаждый птица спросила отшельника может ли она, так же как они поселиться с горными птицами, там на обрывах... отшельник лишь усмехнулся и потрепал птицу: "Все быть может...".
Она училась жить и собирать скудные зерна, что могла найти там, где скалы и ветер, но чужое-главное звало ее в дорогу, толкало перелететь горы, пойти и найти дорогу к нему....
Иногда она вспоминала, тот снег, что принес забвение и она хотела еще раз вернуться на берег, что бы забыться в этом обманчивом плену, но чужое-главное звало и днем и ночью не давая опомниться...
Сказка обо мне и поэтому, она еще не закончена, я ушла от странников и все еще в пути к чужому-главному. Но там за грядою гор, что разделяет меня и отшельничью долину, не будет больше защиты и знакомых голосов... Я просто хочу успеть открыть дверь к чужому-главному...
где твои крылья
которые нравились мне?
где твои крылья
которые нравились мне...
Ты снимаешь вечернее платье,
стоя лицом к стене
и я вижу свежие шрамы
на гладкой как бархат спине.
Мне хочется плакать от боли
или забыться во сне
где твои крылья
которые так нравились мне?
С них все и началось... Ощущение чужого-главного, еще не народилось, но я чувствовала внутри надежно спрятаную дверь. Что-то собиралось появиться в моем мире... Где-то сентябрь и октябрь. Оценка себя, главный вопрос - уход от ответсвенности, путем осознания собственной неготовности к этому. Желание научится. Попытка жить, так как надо, так как говорят другие ... надо... надо.. надо..
Мне надо? Богу надо? Обществу надо? Чем оценивать необходимость? Все еще по привычке жила одним единственным шансом, одной единственной возможностью.. Ведь так не живут.. это психология выживающих... лишь бы как-нибудь.
Подспудно росло удивление - неужели можно по-другому.. Дверь с замком манила, но была высоко.. Для этого надо было открыть глаза и посмотреть в высь ночного неба. Я решилась, посмотрела - и голова закружилась от вышины и ощущения моего, там в пустоте. Вспомнить, то что было похоронено - крылья.
Но с воспоминанием о том, что была крылатой, пришло и то, что было запечатано ими - жажду, жажду невыносимую, притягательную и губительную. Ведь первый порог был преодолен - первую печать сняли близкие мне существа, просто потому, что во мне просыпался давным-давно искусситель. С каждым вновь отрощеным пером, жажда вылезала наружу, но ведь мне, казалось, что взлетев, я обязательно успею оторваться от тверди раньше, чем жажда успеет проскользнуть в сердце.
А чужое-главное все манило и манило...
где твои крылья
которые нравились мне
где твои крылья
которые нравились мне
Отращивая крылья, я снова могла видеть свет ночи в полную силу... но крылья слабы, крылья не слушаются. Крылья хандрят, болеют... В грудь впивались осколки неуверенности и собственного ничтожества. Так злится инвалид, который осознал себя калекой, что ноги не вернуть прямо сейчас, а ему так хочется пробежаться по песку, под луной, с любимой...
раньше у нас было время
теперь у нас есть дела
доказывать что сильный жрет слабых
доказывать что сажа бела
мы все потеряли что-то
на этой безумной войне
кстати где твои крылья
которые нравились мне
Перебираясь в перевалку, птица в душе звала и звала, безмолвным криком чаек ночи своих... Тех кого бросила сама, по собственной воле, соблазнившись сказкой о счастье на земле... Но никого не было, а волны не ласково, забивались в ранки между лопатками, и толкали на холодную гальку.
Попытка, еще, еще... ведь не выходит, но я все же поднимусь я все же посмотрю туда где в вышине заветная дверь, я ведь смогу хоть в душе дотянуться до замка, за которым чужое-главное.
Кто вы чужаки, приходящие на мой пляж - вы друзья или враги или... чужаки, то что хуже всего... Хуже ран и хуже неполета? Птицы со стальными крыльями я вас боюсь, я не вижу чувств в вашей сказке... Вам она не нужна.
Но не пришел никто к птице и не подарил свой крыло, как Айну. Все было проще... ветерок - призрак из прошлого, просто освободил из опутенок... Они почти не крепились, просто сдерживали полет.
Полет, полет со скоростью солнечного дождя, и лунного шторма, полет играющий в прятки со звездами... Но кто ты птица, кто? Ты слышишь... тебя зовут обратно в стаю. Но что это? В стае тоже есть чужаки со стальными крыльями... Здесь есть те, кто не нужен.. Да и дверь с чужим-главным позабыта. Что же ты птица оставила мечту, что толкает тебя в небо...
Ты вернулась на берег и постаралась попросить прощения у всего, что было, у гальки, что была твоим домом, и у волн что были тебе постелью и даже у ветерка, то так неосмотрительно освободил тебя. Но галька была как всегда холодна, а волны точили берег с тем же ритмом, ветерка же след простыл, на то он и ветер. Побережье всегда будет таким была ты здесь или нет...
Этот берег перестал быть для тебя родным, но и стая тебе была не нужна и ты снова испугано посмотрела в небо.. но где та дверь с чужим-главным? Ее не стало...
где твои крылья
которые нравились мне?
где твои крылья
которые нравились мне?
Ты яростно трепала свои крылья - зачем они нужны? Если в них нет толку, если они никому не принесли радости и восхищения, если никто не вспоминал их после заката, никто не хотел поймать воздух с запахом, который они приносили с полетом...
я не спрашиваю сколько у тебя денег
не спрашиваю сколько мужей
я вижу - ты боишься открытых окон
и верхних этажей
и если завтра начнется пожар
и все здание будет в огне
мы погибнем без этих крыльев
которые нравились мне
Ночью, когда уже было совсем поздно... белым покрывалом на пляж выпал снег, он накрыл птицу, убаюкивая своим холодом и близостью к черте, за которой будет уже все равно... И первый раз птице снилось, что она снова не одна, снова жива и за ее полетом наблюдают рыбаки, и маленький мальчик на пристани, мастерящий воздушного змея. В первый раз ей не снилась дверь к чужому-главному, в первый раз ее не тревожили мысли о стае...
Но холод снега был обманчив, он согрел птицу, не дал замернуть на холодном ветру, не дал заснуть последним сном. И вот она стояла и смотрела, как снег таял под лучами нового дня. Крылья, крылья висели обрывками, но в них была сила, сила подаренная забвеньем сказки, за которой она стала безкрылой.
Что делать, и в первый раз, без надежды на повторение погоды, с верой у конца сказки птица рванула прочь, прочь от родных берегов, прочь от волн - в горы, там где приютились отшельники ее прошлой жизни.
Но отшельники на то и отшельники, что пригревая ее в своем жилище, они чувствовали себя неютно, скованно. Они привыкли к одиночеству... Однаждый птица спросила отшельника может ли она, так же как они поселиться с горными птицами, там на обрывах... отшельник лишь усмехнулся и потрепал птицу: "Все быть может...".
Она училась жить и собирать скудные зерна, что могла найти там, где скалы и ветер, но чужое-главное звало ее в дорогу, толкало перелететь горы, пойти и найти дорогу к нему....
Иногда она вспоминала, тот снег, что принес забвение и она хотела еще раз вернуться на берег, что бы забыться в этом обманчивом плену, но чужое-главное звало и днем и ночью не давая опомниться...
Сказка обо мне и поэтому, она еще не закончена, я ушла от странников и все еще в пути к чужому-главному. Но там за грядою гор, что разделяет меня и отшельничью долину, не будет больше защиты и знакомых голосов... Я просто хочу успеть открыть дверь к чужому-главному...
где твои крылья
которые нравились мне?
где твои крылья
которые нравились мне...