С этими мыслями я возвращался в селение. Мое здоровое крыло пело песню полета, даже оставаясь на земле. Мне казалось, что второе крыло подойдет Айну как нельзя более.
Но она лишь улыбнулась и пошла прочь. Я пытался ее догнать, но все бесполезно, она лишь ускоряла шаг…
-Я не понимаю…, - кричал я ей в след – Объясни…
Она замедлила шаг и остановилась: « Я не знаю…. Всему свое время.»
Я остался посреди пустынной улицы. В небе кружили мои бывшие товарищи, играя с облаками, любуясь закатным солнцем.
Я и как и прежде ждал новолуния, что бы припав к земле слушать песню Айну, снова и снова давать своему крылу возможность мечтать о том шаманском танце, который как заноза впивался в мое существо. Звезды с каждый раз были все дальше и дальше, а чернота ночи все ближе и ближе пробиралась внутрь моей души. Я больше не мог содержать в себе две половины, которые разделили мой день и мою ночь. Но Айну, когда я смотрел ей в лицо, две половины становились единым сплавом чугуна и платины, перемешиваясь внутри изящным узором.
Но однажды в наше селение прибыли чужаки. Их крылья были металлического цвета, со стальным звоном. Это люди придумали, как прилаживать на место отсутствующих мечтаний – цели и задачи. Их кованые сапоги прошлись по всему селению, пугая детей. Звуки дня стихли, и лишь ожидание и напряжение разлили в воздухе свой туман, никто не хотел в этот день выходить из дома и подниматься в небо. Лишь Айну выбежала на звук стальных перьев, с детской улыбкой устремляясь к чужакам. Я видел это через круглое окно на чердаке, где любил поваляться в полуденный час. Как скатился по ступенькам, не помню, но когда я увидел дорогу, по которой прошли чужаки, мне стало тошно. Айну сидела в черной луже, собирая с мостовой остатки своих перьев. Ее лицо было немного растерянным и обиженным, как у ребенка, который не понимает, что произошло. Она попыталась улыбнуться мне, когда я подошел ближе, и протянула мне пару маховых перьев, что были разрезаны по середине чем-то острым, как бритва.
Притянув ее к себе, я слышал, как бьется ее сердце под моими руками. Я не знал куда смотреть. Небо казалось таким крошечным, таким сумбурным, и неестественным. Но и на землю, на которой мы сидели, мне не хотелось смотреть. Глаза не могли найти места, где найти приют и ответ. Да и не очень-то хотелось.
Пришло время… Что-то внутри вспыхнуло, без сожаления и жалости к себе, не от жалости к Айну. Это крыло стало для нее родным еще раньше, но предназначено оно было для единственного полета – ночного полета, туда, откуда пришли чужаки. А с ней как-нибудь в день полечу и я…
Не оплакивайте нас родные, мы этого не стоим, мы выбрали свой путь, пусть и последний крылатый полет, пусть и в выбранное одиночество – путь у нас один, и завтра Айну улетит в свое новолуние – крыло прижилось…