Мой наставник как-то сказал мне – «… Крыльями не делятся. Ты можешь поделиться потоком ветра под ними, их усталостью, их зовом вышины, но поверь нельзя поделиться крыльями…»
Ну что ж, я готов поделиться крылом, сейчас с Айну. Совершить невозможное. Вы вспоминая старину Торки усмехнетесь – «… ну что же попробуй, безкрылый». В нашем селении все издавна знают, что крылья это твоя уникальность, сколько бы ты не пытался кому-нибудь объяснить как пользоваться твоими крылья-ми, в лучшем случае и в самом деле ты делишься только частью своих воспоминаний о полете. Не приде-лать другому механизм из мышц, сплетенных сухожилий, сочленений перьев с остовом, что бы крыло не повисло безжизненно на теле нового хозяина а прижилось, стало частью его, продолжением как тела так и мысли. Но я все же поделюсь своим крылом с Айну, все равно поделюсь.
Каждой безлунной ночью, когда нелетная погода я видел Айну на скале, поющей суровую протяжную песнь, арию диссонанса. Что-то в выси отвечало Айну, такой давящей тишиной, что воздух становился кол-ким и натянутым. Я лежал на земле, застывая, леденея, слушая и не в силах оторваться. Мои крылья, а точ-нее одного крыло так хотело разрезать этот воздух, распилить в символичной фигуре. Не взлететь, как де-лают все с приходом утра, а станцевать танец на сопряжении сопротивления тягучей массы заполнившей легкие. Тогда и началась болезнь моего крыла. Сначала с приходом утра мне все меньше хотелось летать, а потом просто мое крыло отказало. День за днем я брожу по селению и жду нового новолунию, что бы ус-лышать арию.
Я даже бежал из селения, считал Айну ведьмой, своим личным проклятием. Но в один вечер я встретил ме-нестреля. Я даже не запомнил его имени, но он спел мне песню из далекого селения, которое давным-давно кануло в небытие. Нам даются крылья как продолжение стремлений души. Что делать, если ты нечестен с душой? Так из века в век рождались люди. Они просто перестали нуждаться в крыльях. Отвергают продол-жение своих душ, если они не такие как у большинства и уходят. Их крылья просто не рождаются. Они га-сят их в себе до поры до времени. А когда в них просыпаются крылатые, тогда мы видим их призраками пролетающими над нашими поселениями. Мы иногда теряем так близких. Как говорил старый плут Торки – «Они уходят в свой последний полет». Я даже не знаю, от чего Айну плачет каждое новолуние, но быть мо-жет оттуда, со скалы в последний полет ушел кто-то для нее важный. Я не буду спрашивать. Ведь для того, что бы уйти все равно надо иметь хотя бы одно крыло. Для того что бы стать призраком для нашего селения она должна взлететь. Ну что ж если мое крыло больше не принадлежит мне – я отдам его тебе Айну.
С этими мыслями я возвращался в селение. Мое здоровое крыло пело песню полета, даже оставаясь на зем-ле. Мне казалось, что второе крыло подойдет Айну как нельзя более.
Продолжение следует...